Surgunlik, May 18th, 18 Мая, депортация крымских татар

  • главная
  • галерея
  • стихи
    • Охваченный единственным стремлением...
    • Я брожу по черной тишине...
    • Июньский вечер, звезды серебрятся...
    • Бесконечная степь, степь безводная, степь Голодная...
    • Голодная степь, степь без конца и без края...
    • С вокзала детишек привел он домой...
    • Осеннее хмурое утро и дождик густой моросит...
    • Войны начало. Путь до Победы долог...
    • Весна. Апрель, Четвертый год войны...
    • Тем, кто живет в своей Отчизне...
    • Я иду, головой задевая бескрайнее Крымское небо...
    • Под зорким оком комендантского надзора...
    • Как печален крик чаек, что снуют над морскою волной...
    • Я не могу забыть случайной встречи...
    • Люблю я с детства стариков велеречивых...
    • Промчалось лето, на исходе осень...
    • Как вездесущие, назойливые муки...
    • Я навсегда в долгу перед Всевышним...
    • Когда тоска, как волк голодный душу гложет...
    • Сейчас мне ровно пятьдесят четыре...
    • Полки солдат идут по Краю...
    • У входа в дом лежит старик убитый...
  • Р. Эминов
  • Рустем Эминов

    Биография

    Родился в 1950 г.

    в г. Ташкенте (Узбекистан) в семье Заслуженного художника УзССР Кязима Ибрагимовича Эминова и мастера по художественной росписи ткани Абибуллаевой Эсмы.

    1968 г.

    После окончания средней школы, поступил на отделение художественной графики Ташкентского государственного педагогического университета им. Низами, который закончил в 1973 г.

    С 1975 г. и по сегодняшний день

    участвовал более чем в 80 художественных выставках в Узбекистане и за рубежом. Является участником первой выставки крымскотатарских художников в Крыму (1990 г.).

    В 1993 г.

    по приглашению Министерства культуры Украины участвовал в декаде крымскотатарской литературы и искусства в г. Киеве.

    С 1988 г.

    - член союза художников СССР, с 1992 г. -член творческого союза художников при Академии художеств республики Узбекистан. С 2005 г. - член Национального союза художников Украины.

    В 2007 году

    Р. Эминов стал лауреатом премии Верховной Рады Автономной Республики Крым.

    С 1990 г. работает над серией картин, посвященных истории крымскотатарского народа. Работу над этой серией художник считает основной темой своего творчества и надеется, что эта серия станет основой музея народной памяти.

    1988-1999 гг.

    Творческую деятельность сочетает с педагогической. С 1988-1999 гг. - старший преподаватель кафедры рисунка и живописи в Ташкентском государственном педагогическом университете. С 1999-2004 гг. - преподаватель высшей категории в Ташкентском художественном училище им. П. Бенькова и в Республиканском дизайн-колледже им. А. Ходжаева. В настоящее время работает старшим преподавателем кафедры изобразительного и прикладного искусства Крымского инженерно-педагогического университета.

    * * *

    Произведения Р. Эминова включены в собрания Государственного музея искусств и дирекции художественных выставок и панорам г. Ташкента (Узбекистан), а также в КРУ «Крымскотатарский музей искусств» г. Симферополя и в Доме-музее им. И. Гаспринского в г. Бахчисарае. Некоторые его работы приобретены коллекционерами США, Израиля, Малазии, Южной Кореи, Австралии, Турции.

    * * *

    Рустем Эминов является также автором стихотворений, которые описывают его произведения, где выражается безграничная любовь к Родине и своему народу.

    Эминов Рустем
    Художник У.Аблаева, 13.04.09
    • Черный рассвет

      2001 (107 x 90)

    • Между прошлым и будущим

      1994 (107 x 200)

    • Унутма 1

      1997 (110 x 80)

    • Поезд смерти 1

      1996 (92 x 140)

    • Унутма 2

      1997 (110 x 80)

    • Поезд смерти 2

      1997 (92 x 140)

    • Унутма 3

      1997 (110 x 80)

    • Под чужим небом

      2002 (115 x 140)

    • За что?

      2002 (115 x 140)

    • На чужой земле

      2004 (115 x 140)

    • Геноцид 1

      2001 (120 x 120)

    • Геноцид 2

      2003 (120 x 100)

    • Геноцид 3

      2002 (120 x 120)

    • Лунная соната

      2003 (170 x 200)

    • Забытая

      1998 (150 x 120)

    • Забытый

      1998 (150 x 120)

    • Ностальгия 1

      1999 (120 x 70)

    • Ностальгия 2

      2000 (120 x 100)

    • Ностальгия 3

      2001 (120 x 70)

  • Авторское право

    Условия использования материалов сайта

    Вся информация, находящаяся на сайте, защищена Международными законами об авторском праве и является собственностью сайта surgunlik.ru

    1. Использование материалов на веб-сайтах Интернет:

    Любой из материалов сайта может быть опубликован в некоммерческих целях на другом сайте при выполнении следующих условий:
    В тексте должна быть сохранена информация об авторе;
    В заголовке или в конце опубликованной перепечатки должен быть указан источник surgunlik.ru
    Текст нельзя изменять без согласования с автором.
    Иллюстрации копировать нельзя.
    В случае, когда републикуется заимствованный материал, ссылку нужно ставить только на первоисточник, указанный под статьей.

    2. Использование материалов вне сети Интернет:

    Републикация в виде электронных или печатных книг, газетными, журнальными изданиями или иное тиражирование вне сети Интернет возможно только с письменного согласия издания и в обязательном порядке требует заключения специальных соглашений. Попытки несанкционированного использования материалов преследуются в судебном порядке.
  • Стихи

    • Охваченный единственным стремлением...
    • Я брожу по черной тишине...
    • Июньский вечер, звезды серебрятся...
    • Бесконечная степь, степь безводная, степь Голодная...
    • Голодная степь, степь без конца и без края...
    • С вокзала детишек привел он домой...
    • Осеннее хмурое утро и дождик густой моросит...
    • Войны начало. Путь до Победы долог...
    • Весна. Апрель, Четвертый год войны...
    • Тем, кто живет в своей Отчизне...
    • Я иду, головой задевая бескрайнее Крымское небо...
    • Под зорким оком комендантского надзора...
    • Как печален крик чаек, что снуют над морскою волной...
    • Я не могу забыть случайной встречи...
    • Люблю я с детства стариков велеречивых...
    • Промчалось лето, на исходе осень...
    • Как вездесущие, назойливые муки...
    • Я навсегда в долгу перед Всевышним...
    • Когда тоска, как волк голодный душу гложет...
    • Сейчас мне ровно пятьдесят четыре...
    • Полки солдат идут по Краю...
    • У входа в дом лежит старик убитый...
  • * * *

    Охваченный единственным стремлением,
    Боль сердца воплотить и в красках и в стихах,
    Я никогда не ожидаю вдохновенья,
    Оно всегда со мной, оно в моих руках.

    Я знаю своего труда значенье,
    Работая, себя я не щажу.
    Который год, один против теченья
    Я как бурлак, тяну свою баржу.

    В моей барже тяжелая поклажа,
    Пускай я не по силам выбрал кладь,
    В поклаже все, что я по жизни нажил,
    Что по крупицам удалось собрать.

    В поклаже той не золотые слитки,
    Не горы златоносного песка,
    Нет жемчугов, нанизанных на нитки,
    В ней только боль и черная тоска.

    Боль, что впитал я с самого рожденья,
    Боль за бесправный и униженный народ.
    Она с годами стала наважденьем
    Лишила сна, покоя не дает.

    Она немым укором проступает
    Из черной глубины моих холстов,
    Как вечный снег в горах, она не тает,
    Ни как не вырвусь из ее оков.

    Порой прижмет к земле душевная усталость,
    Нахлынет чувство, будто выжжено нутро.
    И краски смешивать желанья не осталось,
    Тогда я кисть свою меняю на перо.

    Слова и рифмы нужные, все ближе,
    Они плывут из сердца поневоле.
    Я глядя в ночь ушедших тени вижу
    Глазами полной тоски и жгучей боли.

    10 октября 2004 года

  • * * *

    Я брожу по черной тишине…
    Мало в ней, кто жив, все больше мертвых,
    Но живут рассказы их во мне:
    Восемнадцатое. Май. Сорок четвертый…

    Что ищу я в этой тишине…
    Боль душевная покоя не дает.
    Боль, всегда живущая во мне,
    Родина. Изгнание. Народ…

    17 февраля 2004 года

  • * * *

    Июньский вечер, звезды серебрятся
    Зной отступил, прохладой веет от реки.
    И как обычно, в этот час уже стучатся
    В дом к деду моему соседи-старики.

    Звучат приветствия и ритуальные вопросы
    Южнобережцев речь певуча и мягка
    И вот уже дымятся папиросы,
    Какой же черный кофе без дымка.

    Уютно мне у деда на коленях
    Сидеть и слушать мудрых стариков
    У них два слова “Крым” и “Возвращенье”
    Звучат гораздо чаще прочих слов.

    Я вижу, как при слове “ Крым” светлеют лица
    И как при слове “Выселенье” гаснут взоры
    Годами эти разговоры будут длится.
    Конца не будет этим разговорам.

    Я слушал их печальные рассказы
    И постигал сознанием своим
    Ту землю, что не видел я ни разу
    Мой отчий край, с названьем кратким “ Крым”.

    “Волшебный край… очей отрада”
    Так о земле моей сказал поэт
    Но почему же этот “край волшебный”
    Доступен всем, лишь нам в нем места нет?

    Мне в том краю не суждено было родиться
    И первой встречи с ним я буду ждать года
    Но та земля мне с детства стала сниться
    Любовь же к ней, живет во мне всегда.

  • * * *

    …Бесконечная степь, степь безводная, степь Голодная,
    Ты к людской равнодушна беде, к их печали холодная
    Вой волков и шакалов всю ночь над тобою витает,
    Днем от солнца палящего кровь и мозги закипают.

    Ураганные ветры Голодной степи… мы помним про них
    У покойников мясо сдували с костей, а с полуживых
    Стариков и детей, со старух, потерявших надежду
    Рвали яростно с кожею вместе остатки одежды.

    В тот год трудилась смерть, не разгибая спину
    И сократила мой народ, почти наполовину.
    Куда нести беду свою – нет средства против смерти
    Из половины, большей половиной были дети.

    В Крыму зачатые, они рождались
    Среди безводных, выжженных степей
    И деснами беззубыми впивались
    В пустые груди мертвых матерей.

    А старики и древние старушки
    Молились, глядя на чужое небо
    В нем миражом им виделся любимый Крым
    И маленький, сухой кусочек хлеба.

    И собиралась пыль горько-соленая в пустых глазницах
    На детских, молодых и старых изможденных лицах
    Людскими трупами накормлена, насытившись людьми
    Степь, светится истлевшими костьми.

    В тот год разжирели в степи и шакалы и волки
    Не нужно им в поисках пищи носиться без толка
    Чуть лапою землю копнул и грызи до отвала
    В степи в этот год человечьего мяса немало…

    Теперь на месте той степи цветущий Гулистан
    Сегодня хлопок там растит Узбекистан
    «Но почему ж – я думаю упорно –
    Растет там хлопок белый, а не черный?»

    Маме моей, доброй и ласковой…. 13 октября 2003 года

  • * * *

    Голодная степь, степь без конца и без края
    Богом забытые земли, где никто и ничто не живет
    В сорок четвертом году, сюда из Крымского рая
    В ад этот, в пекло был сослан безвинный народ

    Седобородые старцы, старушки, грудные младенцы
    Женщины, дети … и возраст не важен сто или пять.
    Теперь вы не люди, теперь вы спецпереселенцы
    Навечно вы сосланы и Родины вам не видать.

    Я мысленно к ним подхожу, я хочу их увидеть поближе
    Сидят на земле муж, жена, дети – одна из тысяч семья.
    Это дед мой и бабушка, живыми я их не увижу
    Умрут они скоро от голода и не суждено им узнать про меня.

    Пятеро девочек, это тетки мои, а самая старшая – мама
    Сидят они грустные и молча чего-то ждут.
    Взгляды погасшие, стиснуты зубы и губы сжаты упрямо
    С тех пор как поели, четвертые сутки идут.

    Бабушка бедная, что обо мне никогда не узнает
    Низко склонившись, чтобы не видеть голода в детских глазах
    Руками дрожащими медленно тесто катает
    Горстку муки замесила на горьких слезах.

    Последняя горстка муки, только она у несчастных осталась
    Страшно подумать, чем встретит их завтрашний день
    Печется лепешка, нужно ее разделить, чтобы всем по кусочку досталось
    Противнем служит нагретый на солнце кетмень.

    Время идет, как томительно, медленно зреет лепешка
    Обо всем этом мама с годами поведает мне
    Эту лепешку, размером с ребячью ладошку,
    Как наваждение часто я вижу во сне.

    10 ноября 2003 года

  • * * *

    … С вокзала детишек привел он домой,
    Жена у тандыра возилась с дровами,
    И слезы закапали сами собой:
    «Сыночки откуда вы?, что это с вами»

    Обоим на вид еще десяти нет,
    Но сколько в глазах у них боли и горя,
    И дрогнули губы чуть слышно в ответ-
    «Из Крыма… Мы жили у самого моря»…

    Не ведомо в чем их держалась душа,
    И не было в лицах уже ни кровинки.
    Она все смотрела, а руки дрожа,
    Лепешку ломали на две половинки.

    15 июня 2002 года

  • * * *

    Осеннее хмурое утро и дождик густой моросит.
    Под зонтиком старым, дырявым седая старушка стоит.

    Нужда ее выгнала в холод в такую промозглую рань.
    Стоит и к груди прижимает горшочек – в горшочке, герань.

    И как бы ей было не жалко, герань эту надо продать.
    И Богу лишь только известно, как долго придется стоять.

    Дрожащей рукой вытирает, слезу или капли дождя.
    А люди проносятся мимо, к старушке не подходя.

    Стоит она в стареньком платье, в мечтах унеслась далеко.
    Быть может, на хлебушек хватит, а может и на молоко.

    А жизни прошедшие годы, сквозь слезы туманно встают,
    И впалую грудь украшает, медалька «За доблестный труд»

    13 октября 2003 года

  • * * *

    Войны начало. Путь до Победы долог.
    Народ на битву проводил своих сынов
    И черные конверты похоронок,
    Стекаться стали в Крым со всех фронтов.

    Отважны были крымские сыны,
    Они, как все несли войны невзгоды,
    И семь Геройских Звезд в конце войны,
    Уже свеокали на груди народа.

    Идет война. Война… который год…
    Никто не знает сколько до конца,
    И каждая семья надеется и ждет,
    Живыми встретить сына, мужа и отца

    Одно лишь знают, что домой не все вернутся.
    Ведь на войне, как на войне, тем и страшна она.
    И в горьком плаче матери забьются,
    И реки слез по невернувшимся прольются,
    У юных вдов засеребрится седина.

    5 мая 2004 года

  • * * *

    Весна. Апрель, Четвертый год войны
    Она все тянется, еще бои идут.
    Еще год с лишним до заветной тишины,
    Которую все с нетерпеньем ждут.

    Весна в тот год ненастная была,
    День солнечный, а следующий – с дождем,
    Но с той весной Победа в Крым пришла.
    Апрель. Тринадцатое, Крым освобожден!

    И это был сорок четвертый год.
    Не верилось, что миновали грозы.
    Своих освободителей встречал народ
    И на глазах от радости блестели слезы.

    За всю войну в Крыму впервые слышен смех.
    И сразу стали звонче птичьи трели.
    Свободы солнце ослепляло всех
    Весной, того Победного апреля.

    Сегодня здесь освободителям и хлеб и соль.
    Все лучшие места в домах для них.
    Как хочется унять разлуки боль,
    Как хочется дождаться сыновей своих.

    Со всеми вместе ликовал и мой народ.
    Свободы музыка в сердцах звучала.
    Еще не ведал он, что завтра его ждет,
    Ведь ничего пока беды не предвещало…

    9 мая 2003 года

  • * * *

    Тем, кто живет в своей Отчизне
    Меня не суждено понять,
    Терять что было смыслом жизни
    Как мать родную потерять

    Куда мне от видений деться?
    Кошмаром сны мои полны …
    Изгнаньем прерванное детство
    В тот предпоследний год войны

    И глаз голодных детских снова
    Я вижу отрешенный взгляд
    И раны сердца болью новой
    Виденья эти бередят

    Как не забыть глаза мне эти
    И передать картину ту –
    Дрожащими руками дети
    Хлеб высохший несут ко рту …

    поэту, отцу, художнику К. Эминову

  • * * *

    Я иду, головой задевая бескрайнее Крымское небо.
    Я ступнями касаюсь прекраснейшей Крымской земли.
    Я никто, никогда и нигде, я простая реальная небыль
    Нереален как мир на холстах Сальвадора Дали

    А когда этот мир нереальный я реально покину,
    Буду рад, очищаясь в аду от своих нереальных грехов,
    Если в мире, покинутом мной хоть одна сохранится картина,
    Из написанных мной, и хоть пара приличных стихов …

    Э. Рустем

  • * * *

    Под зорким оком комендантского надзора
    Народ в тисках бесправия живет.
    Он перед миром всем огульно опозорен …
    Твоя частичка я, бесправный мой народ

    Отчего злая воля вождя тебе определила
    Эти знойные степи для жизни твоей навека
    Даже птицам крылатым сюда долететь не под силу,
    Словно камни судьбы над тобою висят облака

    Окружают тебя тирагиией в этой знойной пустыне
    Ты не верь им, ты знай, что виденья обманут тебя
    Кипарисы и лес, эти горы с прохладою синей,
    Это море, что манит волной серебристой слепя.

    Это в прошлом твоем и тебе недоступна отныне
    Та земля, что тебя родила взрастила, как мать
    Ты теперь сирота, с нею разлучен и заброшен в пустыню
    И тебе суждено в этих знойных песках умирать.

    Ты вернешься на землю отцов, верю я, дни такие настанут,
    Но до дней этих светлых не годы – десятилетья пройдут
    А сейчас ты в начале пути и на белых костях твоих встанут
    В этой знойной степи города Дальверзин, Гулистан, Баяут.

  • * * *

    Как печален крик чаек, что снуют над морскою волной
    В жилах кровь леденеет от того, что случится здесь вскоре
    Арабатская стрелка … ветра шквального яростный вой
    К тогу Черное, а к востоку Азовское море

    Баржа старая … в трюм набита людская толпа,
    Гулко бьются сердца обреченных старух, стариков и детей.
    Только ужаса маски надвинуты на черепа,
    Только гневное недоумение во взглядах из под бровей

    Это жители узкой полоски бесплодной земли
    Их согнали сюда из окрестных татарских селений
    До которых войска почему-то дойти не смогли
    В ночь Народной беды – поголовного выселенья

    Баржу в море уносили, Крымский берег растаял в ночи
    Берег Родины … к сожаленью, теперь уже бывшей
    И не увидит никто, и не услышит никто кричи – не кричи
    Есть Кремлевский указ – «Всех людей утопить вместе с баржей прогнившей»

    Как жесток человек и как холоден век, как вода холодна
    Горизонт заслоняя вздымаются черные волны
    И за черными тучами лик свой скорбный скрывает луна
    Преступленья свидетель – единственный и безмолвный

    Там в Азовском, на дне, в бирюзовых холодных глубинах
    Их белые кости уже никогда не найдут,
    И ничего им не нужно той ночью убитым безвинно,
    От нас они только молитвы и памяти ждут.

    Памяти жертв Арабатской трагедии …

  • * * *

    Я не могу забыть случайной встречи
    На вернисаже собственных картин,
    В тот майский день, а может быть и вечер
    В зал медленно вошел старик один.

    Он как-то выделялся среди многих
    Своей одеждой, в стареньких очках.
    С большим трудом передвигал он ночи
    В изношенных, но чистых башмаках.

    Он от холста к холсту переходил тихонько.
    Потом, внимательно окинув взглядом зал,
    Ко мне направился, где я стоял в сторонке
    И бережно меня за локоть взял.

    Седой старик с печальными глазами
    Словами добрыми мою тревожил душу
    Он гладил бороду дрожащими руками
    И говорил, я затаив дыханье, слушал.

    «Ты всех заставил пережить страницу,
    В историю ушедших черных дней.
    Теперь она навеки сохраниться
    В сознаньи наших Внуков и детей

    Ты выразил народа боль и муку» -
    Старик дрожащим голосом сказал,
    С почтением я поцелую руку
    Твою, за все, что ты нарисовал

    Слов одобренья никаких не надо
    Я с трепетом подумал в этот миг
    Ценнее нет, да и не может быть награда
    Чем та, о чем сейчас сказал старик.

    Взволнованный сердечными словами
    Под звон медалей на потертом пиджаке
    Я от волненья пересохшими губами
    Приник к его мозолистой руке.

    Обняв меня, старик надолго замолкает
    И с болью вижу я, смотря в его глаза,
    Как по щеке морщинистой стекает
    Скупая стариковская слеза.

    Моя перв. Выставка. 21 марта 2006 года

  • * * *

    Люблю я с детства стариков велеречивых ,
    Старушек ласковых … В их горестных морщинах
    Таится боль и в памяти исквет … не стерто…
    Как гнали их из гнезд родных в сорок четвертом

    С волненьем слушал я с утра и до утра
    О том, что пережил народ, его трагичное «ВЧЕРА»
    А слезы из печальных стариковских глаз
    Мне сердце болью обжигали всякий раз.

    Они давно уж не живут, не знаю в стороне какой
    Те старики свой вечный обрели покой,
    Но стоит мне глаза закрыть, как в памяти всплывают сразу
    Их образы печальные и скорбные рассказы …

    Тропинки детства … часто я по ним блуждаю
    От них до дней сегодняшних так далеко еще
    С тех давних дней и до сих пор я слезы вытираю
    С печальных стариковских глаз и стариковских щек.

    И память свою, как настольную книгу листая,
    Все глубже в нее ухожу – за страницей страница
    Я болью народа пропитан, боль эта – святая.
    Она через годы в картины мои воплотится.

    15 июля 2009 года

  • * * *

    Промчалось лето, на исходе осень
    На белых крыльях в синей вышине
    Тепло последнее клин журавлей уносит
    Смотрю им вслед … и что-то грустно мне

    За целый год с проблемами жилья
    Не написал я не одной картины
    Этюдник и мольберт – мои друзья
    Стоят в углу, покрыты паутиной

    Забыты кисти, краски и холсты
    Проблемы быта мне согнули плечи.
    Когда не ведаешь где завтра будешь ты
    О творчестве не может быть и речи.

    Я в жестких пальцах жизненно рутины
    Пять лет барахтаюсь и не пойму –
    Нужны стихи мои, нужны мои картины,
    Но почему я сам не нужен никому?

    Но выше голову, назад нельзя ни шагу
    Еще придет для творчества пора …
    Ну а пока на белую бумагу
    Грусть тихо льется с кончика пера.

    Симферополь 2010

  • * * *

    Как вездесущие, назойливые муки,
    Что не дают покоя в летний зной
    Летят и ширятся по Крыму слухи
    И слухи эти связаны со мной.

    Судачат, что живу я , словно крез
    И мне во всем сопутствует удача
    Петров мне ханский подарил дворец
    И Салачик с Чуфут кале в придачу

    Верховной Рады для меня открыты дери,
    Там выполняют все мои запросы.
    И мне, коль этим слухам точно верить,
    Отдали дачу Горбачева на Форосе

    С утра до вечера одни и те же слухи
    Я сам от них порою цепенею.
    Пожалуй хватит – Дальше в таком же духе
    И что ни дальше, тем нелепей и смешнее.

    Хоть стой, хоть падай, смейся или плач
    И люди слухам верят, вот потеха
    Я, как ушей своих не видел тех удач
    И мне признаться, вовсе не до смеха

    Что получил я за свои труды?
    Отвечу любопытным – нет секрета
    Два полных решета морской воды
    Всех от души благодарю за это.

    А кем-то сочиненные слова
    По Крыму носятся от края и до края
    Разносит их всеобщая молва …
    Где правда, а где ложь сама не зная

  • * * *

    Я навсегда в долгу перед Всевышним
    Он доброту вдохнул в меня с пеленок
    Я с колыбели, до своих полвека с лишним
    Иду по жизни, как большой ребенок

    Никто вокруг не знает, как не сладко
    Живется мне и сам я виноват
    В том, что дошел до крайнего упадка
    Душевных сил, но нет пути назад

    Крепись художник, не ожесточайся
    Достоинство свое не позабудь
    И как бы жизнь не била, постарайся
    С пути, что в жизни выбрал не свернуть

    Пройдя сквозь сеть интриг и грязных кривотолков
    Рожденных лживым временем и веком.
    По жизни так пройди, чтоб в памяти потомков
    Остаться чистым, светлым человеком.

    2010

  • * * *

    Когда тоска, как волк голодный душу гложет
    Когда не в силах я преодолеть беду
    И знаю, что никто мне не поможет,
    Я в лунный свет за помощью иду,

    В тиши ночной один брожу в молчаньи
    И впитываю сущностью своей
    Салгира древнего печальное журчанье
    И серебристый шепот старых тополей

    Я в омуты манящих грез всецело погружен.
    Неисправимый фантазер – мечтатель
    Мне тесен мир земной и взгляд мой устремлен
    В пространство звездное, где царствует Создатель.

    В безбрежных небесах витает дух мой снова
    Где лунный свет течет в пучине черной сажи
    Он ищет там сверкающее Слово.
    Что мысль разрозненную воедино свяжет.

    Ноябрь 2009

  • * * *

    Сейчас мне ровно пятьдесят четыре …
    Как будто сон, но это наяву.
    И на чужбине, как на чужой квартире,
    Я с самого рождения живу.

    Когда вождя усатого кровавая десница
    Страну «свободную» давила словно гнет,
    Мне в середине века довелось родится,
    В краю, куда загнал он мой народ.

    Но этот край я на мгновенье не отрину,
    С землею этой у меня прямая связь,
    Когда мою перерезали пуповину,
    Часть крови в эту землю пролилась.

    В те годы, когда лет мне было мало
    Я всех проблем еще не мог понять
    И эту землю, что кровь мою впитала
    Своею Родиной я мог бы называть.

    Но время шло. Я рос и становился строже,
    Выстраивая четче мыслей строй,
    Я осознал – быть Родины второй не может,
    Как быть не может матери второй.

    Я чувствую себя летящей птицей
    Меня по жизни два крыла несут;
    Одно – земля, где суждено было родиться,
    Другое же – Отечеством зовут.

    Отрешись одно крыло иль оторви второе,
    Как далеко та птица улетит?
    Я выбор сделав, все же думаю порою:
    Что в лоб, что по-лбу, все равно болит.

    Сейчас мне ровно пятьдесят четыре
    Не верится, что столько лет прошло.
    И уезжая из чужой квартиры,
    Я в сердце сохраню ее тепло.

    Мой день рождения, 13 апреля 2004 года

  • * * *

    Полки солдат идут по Краю
    В ночи, сгущенной до черна
    Зачем они пришли, не знаю,
    Когда весь в Крым в объятьях сна.

    Шли весело, как на прогулке
    Плевали в стороны – и шли …
    Чужие этим переулкам
    И морю Черному вдали.

    Идущих первыми троих
    Узнал я, это не они ли
    - Я так запомнил лица их –
    Еще вчера у нас гостили …

    Они свернули на дорогу
    Что к дому, в сердце холодок …
    И пес наш чувствуя тревогу
    Скулил и рвал свой поводок.

    Сухой щелчок – и пса не стало,
    Он даже взвизгнуть не успел …
    Взгляд на часы «Начнем, пожалуй» …
    Из тройки кто-то прохрипел

    В ответ послышалось – «Конечно,
    Что воду в ступе нам толочь?»
    И для народа наступила
    Варфоломеевская ночь.

    И заработали приклады,
    Круша оконное стекло,
    Подобно Дантовскому аду,
    Все вдруг смешалось, поплыло …

    Потоки клеветы и лжи
    В ночи весенней дуют,
    Ни стар ни млад пощады не проси
    Со стариками и старухами воюют

    Сегодня доблестные воины Руси.
    Здесь крушат сапогами двери
    С остервенением в глазах
    В дома врываются, как звери

    И стонет, тонет Крым в слезах …
    Гонимые в чем были
    Указ вождя! И некому помочь
    Законы вывернуты, словно дышло
    Ни прошлого, ни Родины …
    Всего за ночь.

  • * * *

    У входа в дом лежит старик убитый.
    Уже ни слова не сорвется с посиневших губ,
    Дверь с петель сорвана и окна все разбиты,
    И некому убрать его холодный труп.

    Весенний ветер гладит волосы седые,
    Смертельной судорогой сведен беззубый рот.
    Беспомощно лежат ладони трудовые.
    Взгляд мертвый устремлен в дождливый небосвод.

    За дом родной ему пришло сражаться.
    При выселении убит он … только и всего
    Цветущих яблонь лепестки, как снег кружатся
    И засыпают медленно его …

    4 мая 2004 года

{ Sürgünlik } © 2012 | Авторское право |